Александр Васильевич Тутуков – доктор физико-математических наук
Александр Гордон: Доброй ночи, сегодня мы – о чудо – в прямом эфире и поэтому у вас есть возможность, как всегда в таком случае, в конце передачи задать свои вопросы гостям. Номер телефона сейчас появится на ваших экранах. А тема...
Владимир Липунов: А тема сегодня у нас "Великое молчание Вселенной". Хотелось бы сказать несколько слов и настроить наших телезрителей, наших собеседников на какой-то очень серьезный лад, хотя в этой теме, как и, например, в футболе, нет непрофессионалов. Все что-то думают о внеземных цивилизациях, а мы как раз хотим поговорить об этой теме как об одной из научных проблем. И проблем не менее злободневных, чем проблемы создания искусственного интеллекта, или проблемы продления жизни, или проблемы чисто физической, проблемы великого объединения всех физических полей. Но, приступая к этой проблеме, все-таки необходимо какое-то сугубо астрономическое введение, которое, может быть, Александр Васильевич сделает.
Александр Тутуков: Хорошо. Сегодня, насколько я понимаю, перед нами стоят две задачи и одна сверхзадача. К числу задач я бы отнес задачу освещения проблемы внеземных цивилизаций в рамках современной науки, вторая серьезная задача – не дать нашим слушателям заснуть, и сверхзадача, которую, надеюсь, наш ведущий нам поможет решить, – не заснуть самим, учитывая время, в которое идет эта передача.
А.Г. То есть вы настраиваете на серьезный лад, как и обещали...
А.Т. Теперь к предмету нашему. Прежде чем говорить о проблеме внеземных цивилизаций, вероятно, надо напомнить нашему слушателю о том, как мы представляем себе Вселенную сейчас. Последние десятилетия были весьма успешны в построении современной картины мира. Как все это сейчас выглядит. Примерно 10 миллиардов лет назад в силу причин, остающихся пока, вообще говоря, неизвестными, из ограниченного объема пространства начала расширяться водородно-гелевая плазма. То есть исходное вещество состояло из водорода и гелия.
А.Г. 10 миллиардов, вы сказали?
А.Т. Да, порядка 10 миллиардов. Можно цифру уточнить, это сейчас не так важно. Главное, что был только водород и гелий. Затем по мере охлаждения из этого вещества начали образовываться галактики. Полное число галактик в видимой части вселенной порядка ста миллиардов. В каждой галактике содержится примерно 100 миллиардов звезд. И что для нас сейчас самое важное... Картинку галактики можно увидеть?
А.Г. Чуть позже появится.
А.Т. Для нас сейчас самое главное, что в последние десятилетия планеты из весьма вероятных, предполагаемых спутников звезд, превратились в обычные объекты. В настоящее время открыто более ста внесолнечных планет. Каждая третья звезда, если не входить в детали, имеет планетную систему. Таким образом, на каждого из 5-6 миллиардов жителей Земли приходится примерно около ста звезд типа Солнца, около ста планет...
В.Л. И около ста галактик.
А.Т. И около ста галактик. Мы в настоящее время достаточно хорошо себе представляем в общих чертах образование звезд различных масс, их эволюцию и продукт, который они производят. В частности, интересно осознавать такой простой факт, что, как я сказал, исходное вещество состояло из водорода и гелия преимущественно. И все остальные тяжелые элементы, в частности, элементы, из которых состоит окружающий нас мир, наши тела, в конце концов, они были образованы в массивных звездах – кислород, углерод, железо, другие элементы – и выброшены в ходе взрыва сверхновых звезд в межзвездное пространство. Позже из этого вещества уже смогли сформироваться звезды и планеты.
Наблюдая вселенную, мы уже установили несколько важных фактов, важных в плане нашей сегодняшней беседы. Первое – что химический состав звезд, окружающих нас, и звезд в других галактиках более-менее одинаков. И это дает основание рассчитывать на некую общность структуры в физике планет, которые существуют около других звезд.
Еще один важный факт. Мы сейчас достаточно надежно можем себе представить на основании построения теоретических моделей, также как и на основании наблюдения, судьбу Солнца, судьбу нашей планетной системы. Солнце в ходе своей эволюции через несколько миллиардов лет расширится и будет, постепенно расширяясь, поглощать сначала близкие к нему планеты, потом более далекие. Так будут постепенно испарены Меркурий, Венера, настанет через Земли, Марса. Интересная история случится с Юпитером. Юпитер – столь массивная планета, а Солнце к тому времени, когда оно достигнет Юпитера, будет столь рыхлым, что Юпитер, взаимодействуя с оболочкой Солнца, разрушит эту протяженную рыхлую оболочку, образуя объекты, известные как планетарные туманности и, сам затормозившись в этой оболочке (как спутник тормозится, опускаясь в атмосферу Земли), окажется вблизи остатка Солнца, ядра Солнца. Таким образом, мы можем представить себе достаточно хорошо эволюцию нашего Солнца.
Еще один важный факт в плане нашей сегодняшней беседы следующий: нашему Солнцу примерно 4-5 миллиардов лет. Вселенная в несколько раз старше и это означает, что вещество, из которого состоит наша Земля, и то вещество, из которого сделан весь окружающий нас мир, наши тела, в конце концов, оно неоднократно уже было в составе других звезд. Мы можем это утверждать не в плане предположения, а с полной уверенностью. Таким образом, мы в некотором смысле этого слова, повторяя слова известной популярной песни, "мы дети Галактики", эти слова являются просто утверждением очевидного факта.
Но, имея в виду, что Солнце в несколько раз моложе нашей Вселенной, можно ожидать, что есть планеты, которые могли проэволюционировать дальше, и если на них возникла жизнь, она могла быть гораздо более развита по сравнению с земной жизнью.
Вот здесь у меня с собой есть небольшой метеорит, который представляет собой пример вещества, из которого была сделана в свое время наша Земля, наша планета. Я не знаю, можно ли это достаточно наглядно увидеть. Это железно-никелевый метеорит, который обгорел, он ржавый. Он обгорел, опускаясь в плотные слои земной атмосферы. И на спиле виден его состав: это железо и никель, это продукт эволюции массивных сверхновых звезд. Железо, которое мы видим здесь – родственник того железа, которое находится в нашей крови, в гемоглобине. Таким образом, жизнь человека целиком связана, оказывается, с жизнью Вселенной, и мы являемся в подлинном смысле этого слова некоей частью нашей Вселенной.
В.Л. Называя огромные цифры, сотни миллиардов и прочее, хотелось бы сказать вот что: самая главная цифра, которая поражает и меня, и других исследователей, это – возраст нашей Вселенной. Вы переспросили насчет 10-ти миллиардов лет. 12-13 – это вопрос уточнения. Но для нашей беседы достаточно остановиться на возрасте в 10 миллиардов лет.
Это странное число появилось буквально совсем недавно, в историческом масштабе. Если бы мы с вами разговаривали в 19-м веке, допустим, мы бы не знали это число. Это число появилось в середине 20 века, и это число поразительно и удивительно противоречит или, скажем так, контрастирует с тем, что мы видим вокруг. А вокруг мы видим представителей, я надеюсь, разумной жизни, вот как на этой передаче. И есть страшный разрыв между временем жизни нашей цивилизации... А я сейчас хочу говорить именно о технической стадии нашей цивилизации, которая измеряется несколькими сотнями лет, для простоты можно принять – 300-500 лет. Вся великая технологическая революция, плодами которой мы сейчас пользуемся, произошла в последние несколько веков, она произошла на фоне 10 миллиардов лет существования Вселенной практически мгновенно. И в этом смысле как раз поразительной является эта разница, как вы считаете?
А.Т. Возникновение жизни на Земле произошло, согласно современным представлениям, давно, несколько миллиардов лет назад. Эта жизнь постепенно усложнялась. Законы развития жизни были установлены Дарвином, они до сих пор остаются справедливыми. Жизнь – это некая форма существования высокомолекулярных соединений. Соединений, которые по мере времени усложняются. И законами, движущими это усложнение, являются мутации, размножение и естественный отбор. Организмы наилучшим образом на данном этапе времени пытаются приспособиться к окружающим условиям, заполняя полностью доступный им экологический океан.
А.Г. Простите ради Бога, нам надо прерваться на рекламу. Когда вернемся, вы продолжите. Пожалуйста.
А.Т. Важный аспект этой проблемы, который выяснился буквально в последние 10 лет, состоит в следующем. Если мы представим себе, что развитие всех планет идет по более-менее одному плану (а многие из планет, как я сказал, гораздо старше нас), то все пространство должно быть заполнено сигналами. Простые оценки, проделанные мною с моим сегодняшним собеседником, показали, что достаточно тысячи лет посылать сигналы в пространство, и тогда при современной плотности звезд, этого будет достаточно, чтобы заполнить все пространство сигналами. То есть эфир должен быть заполнен сигналами других цивилизаций или другими аномальными явлениями.
В.Л. Циолковский когда-то говорил о "космических чудесах". Вообще есть два термина, описывающих "великое молчание": это более западный термин, и в нашей отечественной литературе Шкловский говорил именно об "отсутствии космических чудес". Необязательно это должен быть какой-то сигнал, как радиосигнал, или в другом каком-то виде. Это может быть просто какое-то явление, не вписывающееся в рамки простых физических законов, которые мы сейчас открыли. Но вот таких космических чудес мы не видели.
А.Т. И это явление просто поразительное. Люди пытались – специалисты, астрономы – искать чудеса разными способами. Несколько раз в истории астрономии, кажется, были ситуации, когда казалось, что чудеса найдены. К числу таких несостоявшихся чудес можно отнести открытие радиопульсаров. Лет 30 назад было найдено, что с неба поступают периодические радиоимпульсы. Поначалу люди думали, что это вполне может быть сигнал от другой цивилизации. Но когда обнаружилось, что эти импульсы поступают совершенно периодически с разных точек небесной сферы, быстро сообразили, что это что-то естественное, что потом и было объяснено нейтронными звездами.
Еще одно такое потенциальное, несостоявшееся космическое чудо – это так называемая сфера Дайсона. Дайсон, американский астрофизик, сообразил, что на каком-то этапе человечеству может не хватить энергии и вещества Земли, поверхности Земли и тогда нашу Землю превратят в некую сферу вокруг Солнца, которую и заселят. Эта сфера для удаленного наблюдателя сделает недоступным свет Солнца, но сама сфера будет светиться в инфракрасном диапазоне. Инфракрасные приемники были построены, успешно использованы, было найдено множество инфракрасных объектов, но все они оказались совершенно естественного происхождения.
А.Г. Простите, я перебью вас для того, чтобы понять. Вопрос на понимание, как я люблю говорить. Предположим, что мы со всей земной технологией, которая есть сегодня, берем все приборы, выдающиеся умы, технологии и отправляемся в другую галактику, на планету, схожую с Землей. Расставляем там все эти приборы. В каком виде мы увидим и услышим Землю?
А.Т. О другой галактике я бы здесь не стал говорить. Мы пока речь ведем о том, что если бы цивилизации, возникшие на других планетах, начали одновременно сигналить, посылать сигналы, то через тысячу лет, как я сказал, пространство было бы заполнено сигналами. Тот факт, что пространство свободно от космических чудес и от сигналов, рождает, пожалуй, самую фундаментальную проблему, с которой человечество встретилось до сих пор: почему космос нем? Здесь возможно несколько вариантов ответа.
В.Л. Извините, я вас перебью. Все-таки мы разными путями приходили к каким-то очень похожим выводам. Мне-то кажется, что эта проблема возникла гораздо раньше, чем даже наступила космическая эпоха, а не то что в последние десятки лет. Какая проблема? Я просто хочу еще раз это объяснить.
Возраст вселенной 10 миллиардов лет. Разум, который возник на планете Земля, в течение нескольких сотен лет практически познал все ее основные законы и открыл такие законы и физики, и техники, в рамках которых он уже сейчас способен, как это назвал Иосиф Шкловский, создавать "космические чудеса", пока небольшого масштаба. Не надо с этими приборами перемещаться в другую галактику. Нужно перемещаться в будущее. Если мы продлим технологическую фазу (глядя на ее гигантский, совершенно бурный рост, который мы сейчас наблюдаем) еще на 500, 1000 или там, не дай Бог, 10 тысяч лет, то мы сразу же поймем, что мы обязаны создать это космическое чудо, которое будет видно даже нашими современными приборами из любой галактики.
Вот эта гигантская пропасть... Я бы сказал так: понимание молодости и быстротечности технологической стадии цивилизации по сравнению с огромным возрастом Вселенной – это совершенно трагическая и совершенно тупиковая, парадоксальная ситуация, которая на самом деле впервые была прочувствована очень давно.
Стивен Хокинг в своей книге... Кстати, это бестселлер, его книга была бестселлером. Книга о черных дырах, о пространстве и времени была бестселлером в Англии, ее читали миллионы кухарок и миллионы обычных людей. Так вот Хокинг там приводит слова блаженного Августина, который жил в начале нашей современной эпохи, после Рождества Христова, и который заметил: смотрите, говорит он, все значительные технические открытия, авторов всех значительных открытий мы знаем. Это говорит о чем? Это говорит о том, что человечество возникло совсем недавно. Оно не могло развиваться миллионы лет, иначе бы все это было открыто очень давно. Отсюда он сделал, правда, не очень правильный вывод, он сделал сравнение с Ветхим Заветом и нашел, что возраст Земли по Ветхому Завету (несколько тысяч лет) как раз совпадает с той памятью поколений, которая сохраняет нам авторов великий открытий.
Но если бы блаженный Августин жил бы сейчас и знал бы космологические данные о возрасте вселенной в 10 миллиардов лет, он совершенно бы ужаснулся тому, каким образом при таком гигантском времени мы еще помним авторов великих открытий. И не надо думать так, что мы – первая цивилизация. Достаточно представить любую цивилизацию, которая возникла раньше нашей на несколько сотен тысяч лет или миллионов лет, а может быть, даже на один миллиард; достаточно представить совершенно фантастические перспективы, которые открываются, если мы продлим наши технологические возможности на эти миллионы лет, то мы сразу поймем, что это совершенно противоречит тому пустому от жизни и разума пространству, который мы наблюдаем в современной Вселенной. И этот парадокс должен как-то быть решен. Какие здесь могут быть варианты?
А.Т. Я сейчас хочу обсудить эти варианты. Факт отсутствия сигналов заставляет нас активно искать выходы из создавшегося положения. И возможно несколько вариантов ответов на эту проблему. Первый вариант: мы одни во Вселенной. Все, что существует, все эти миллиарды галактик, звезд – это только для нас. Богоизбранность, может быть, вполне бы удовлетворила многих. Но этот ответ не является общепринятым. Трудно поверить, что все это только для нас.
А.Г. Какова вероятность того, что жизнь могла возникнуть только на Земле и исключительно на Земле?
А.Т. Численную вероятность этого, я считаю, оценить просто невозможно. Второй вариант. Не исключено, что развитая цивилизация переходит в какую-то замкнутую фазу, в которой она избегает контактов. Это вариант вполне серьезен. Почему? Потому что в процессе контакта вы получите не обязательно какой-то полезный результат. Вполне возможно, что этот контакт приведет к каким-то деструктивным последствиям. Также как в обыденной нашей жизни, контактируя с людьми, мы часто избегаем контактов...
А.Г. То есть это игра в прятки такая...
А.Т. Это консервативная эволюция, замкнутая. Определили цели своей цивилизации, цели своей жизни каким-то образом и вполне удовлетворены, и отказываются от экспансионистского хода цивилизации, который присущ нашей цивилизации на всех ее ступенях, от микробов до больших государств.
В.Л. Кстати, в нашем понимании технологической цивилизации тот вариант, о котором вы говорите, вообще говоря, фактически означает смерть технологической фазы. Потому что если вы уходите от экспансионального роста или просто от быстрого роста... Тут неважно, кстати, экспонентна или нет, потому что настолько велика разница между характерными временами развития и возрастом Вселенной, что это тоже своеобразная смерть, в некотором смысле.
А.Т. Это можно назвать смертью, но, тем не менее, можно вообразить себе и такую структуру. Мы до сих пор не определили ни цели, ни задач нашей цивилизации, живем чисто стихийным образом. Может быть, они конструируют какую-то систему, достаточно интересную для продолжения жизни в рамках замкнутой цивилизации. Но это решение, естественно, тоже не является обязательным.
Наконец, возможен такой ответ на вопрос, почему мы одиноки: та тысяча лет, которая была введена, это не есть время существования цивилизации, а это время, в течение которого две независимо развивающихся цивилизации способны понять друг друга. Так я ввожу понятие "горизонт культур", "культурный горизонт". Совсем простой пример можно представить себе так: сидит где-нибудь абориген на островах Кука и днем стучит в барабан, пытаясь установить связь с населением Америки и остального мира. А вечером тщательно прислушивается – не стучит ли кто ему в ответ и не слышит никаких звуков, доносящихся из Америки и Азии. И каждый раз приходит к грустному выводу, что он один на этой земле и больше никого нет.
В.Л. Но не забывайте, что в это время над ним пролетают бомбардировщики Б-52.
А.Т. Я надеюсь, на островах Кука бомбить нечего. И наконец, последний, самый, может быть, драматический, ответ, с моей точки зрения, и даже наиболее вероятный, состоит в том, что цивилизация в ее высшей фазе, в которую мы только что вступили, в фазе, способной общаться с межзвездных расстояний, существует не больше тысячи лет. Это время может быть даже и короче.
Этот вывод может показаться продуктом чистого пессимизма, но он отнюдь не нов. Если мы заглянем в историю науки, то мы сразу же обнаружим, что об этом говорили еще древнегреческие философы. Такие философы как Фалес, Анаксимандр прямо утверждали, что атомы и пустота вечны. Миры создаются в результате их движения и разрушаются, что человек возник, как Фалес утверждал, в воде и вышел оттуда. То есть это идея, звучащая вполне по-современному. И идея возможного конца цивилизации их вероятно бы не удивила. И теперь наступает время всерьез обсудить, что может послужить причиной такого конца.
А.Г. Прежде, я бы хотел еще две гипотезы предложить вашему вниманию. Первая – возникнув и развиваясь, разум не обязательно должен пойти по пути технологии. И примеры тому, по крайней мере, в научно-фантастической литературе есть. Или представим себе дальнейший прогресс дельфинов, которые обитают в водной среде, и тогда их цивилизация не обязательно должна быть техногенной. Тогда мы ее не увидим и не услышим. Второе – отказ...
А.Т. Этот пример, извините, совпадает с моим примером замкнутой цивилизации, которая довольствуется сама собой и не интересуется окружающим миром.
А.Г. Ну, да. Но второй пример – это сознательный отказ от технологии в пользу биотехнологии, в пользу абсолютного единения с биосферой, когда планета просто перестает шуметь – вплоть до отказа от электричества.
А.Т. У меня это включено в идею "культурного горизонта".
В.Л. Вот Александр Васильевич, по-видимому, долго думал над этим и очертил какие-то объемы, куда он пытается включить тысячи вариантов объяснения, которые последуют.
А.Г. Да, разложить по полочкам.
А.Т. Но самая большая полка у меня все-таки – это ограничение времени жизни цивилизации. Чем она может быть ограничена? Неоднократно предлагались, обсуждались разные варианты. Здесь важно отметить, что это не некий вариант очередной страшилки типа озонной дыры или экологической катастрофы. Здесь гораздо более серьезные проблемы возникают: озонная дыра, падение астероидов – всё это вопросы частные. Падение астероидов, безусловно, важная проблема.
В.Л. Проблема в чем? Астероидом можно уничтожить нашу цивилизацию. Можно уничтожить еще какую-то цивилизацию. Но это не есть универсальный закон природы – вот в чем дело. Мы знаем виды, которые выжили, хотя на землю падало гигантское количество астероидов... Какие-нибудь тараканы выжили, и никакие астероиды им не помешали.
А.Т. Потом, астероид – я это оценивал – можно отклонить. Астероид размером, скажем, километр и больше, можно обнаружить и отклонить взрывом атомной бомбы. Сейчас, я думаю, такие проекты могут быть засекречены и уже быть в действии. Проблемы астероидной опасности не так страшны.
Конечно, важна экология. Мы довольно часто в последние время по телевидению слышим такую загадочную фразу: "загрязнение воздуха в пределах нормы". С утра выходишь, вдыхаешь воздух и думаешь: "так – фенол есть, бензин есть, но чего-то все-таки не хватает". Вот эта фраза загадочная "загрязнение воздуха в пределах нормы": вдумайтесь – мы уже такую фразу принимаем как серьезное полунаучное сообщение. Это, безусловно, тоже важный фактор.
Можно придумать много других факторов. Например, мы серьезным образом изменяем среду своего существования. Так получилось, что сейчас время, характерное изменению среды существования, составляет десятки лет. А время биологической подстройки под это среду гораздо больше. И человек, может быть, биологически просто не успевает приспособиться к тем изменениям, которые происходят. Скажем, у вас заболела голова, вы приняли какое-то лекарство, но отдаленные последствия этого лекарства совершенно неизвестны.
Я читал как-то сборник трудов ученых и философов последних двух с половиной тысяч лет, там были даны даты их рождения и смерти. Я решил посмотреть, как изменялась продолжительность жизни этих людей – более-менее хорошо задокументированных, начиная от Соломона и далее на протяжении двух с половиной тысяч лет, и оказалось, что время жизни не уменьшается. Можно грешить на историков. Но, во всяком случае, за две с половиной тысячи лет время жизни изменилось не очень сильно, человек, как биологическое существо, сильно не изменился. То есть адаптационные возможности – это угроза.
В.Л. Вы ведете к тому, что я это называю "Золотым веком", может быть, в кавычках. Впервые за всю историю цивилизации, даже за всю историю просто существования человека, возникла такая ситуация, когда характерное время жизни отдельного человека стало сопоставимо с характерным временем развития цивилизации. Я люблю говорить, что ваша прабабка пользовалась кабриолетом для того, чтобы добраться куда-то, ваш отец уже летал на самолете, ваш современник уже мог вылететь в космос и так далее. Это удивительная и поразительная вещь, которая должна очень насторожить. Впервые за многие тысячи, а может быть, и сотни тысяч лет истории человечества, мы попали в фазу, когда внешние изменения стали сравнимы. Это некая точка бифуркации или что-то такое. Предсказать, куда приведет траектория через тысячи лет, чрезвычайно трудно. Но мне кажется – совершенно ясно, что грядут абсолютно кардинальные изменения, абсолютно кардинальные.
А.Г. И, судя по тому, что мы никого не видим и не слышим, изменения эти...
В.Л. Да, изменения заканчиваются каким-то странным образом. Цивилизация меняет свое лицо очень странным образом.
А.Г. Или исчезает.
А.Т. Или исчезает. И я хотел бы продолжить эту идею, вернувшись к тому, как я пытался найти наиболее общую формулировку возможной причины того, что условно назовем общепринятым понятием "конца света".
В качестве самой общей причины я нашел то, что можно сформулировать следующим образом. Развитие человечества ведет к тому, что человечество становится единым – так называемая идея глобализации. В нее, правда, вкладывается много другого смысла. Но сейчас для нас важно то, что человечество становится единым. Если мы посмотрим теперь на живую природу, на дарвинские законы, которым она подчиняется, согласно которым она развивается, то мы увидим, что в процессе создания человека – высшего творения – природа использовала механизм естественного отбора. Она безжалостно отбраковывала все те виды, которые не выдерживали либо конкурентной борьбы со своим окружением, либо оказались не приспособлены к окружающей среде. Человечество, став единым (а единство, как мы видим, в силу условий современных, просто неизбежно) лишается возможности отбора. Поэтому любая...
В.Л. Нет соревнования систем, нет соревнования идей. Глобальный мир – он однороден. Он прекрасен, он как рай коммунистический ...
А.Т. Но он не живой.
А.Г. Я не был бы таким оптимистом насчет грядущей глобализации...
В.Л. Он как раз не оптимист!
А.Г. ...поскольку есть теория "золотого миллиарда", и как раз мне кажется, что на этих социальных расслоениях конкурентная борьба ой как повышается.
В.Л. Правильно, я согласен. Но это не тот мир, о котором пытается сказать Александр Васильевич.
А.Г. Здесь вместо естественного отбора вводится искусственный. И этот искусственный отбор – достаточно жесткий. Другое дело, по каким критериям он проходит, насколько они сопоставимы с природными.
А.Т. Я все-таки возвращаюсь к идее глобализации. Я уже оговорился, что воспринимаю ее не в политическом плане, а в плане культурном. В плане стиля жизни: все мы смотрим одно и то же телевидение, пользуемся одними и теми же лекарствами, летаем одними и теми же самолетами.
Вот последний пример – аномальная пневмония в Китае показала, как быстро это распространилось по свету, буквально за несколько дней. И это единство делает развитие цивилизации опасным и неустойчивым. Любая ошибка, внесенная в эту систему, становится неисправимой. Поэтому я думаю, что единство цивилизаций – наибольшая угроза, которая таится в ее развитии.
И теперь, когда мы осознали это, мне кажется, перед человечеством впервые возникает настолько глобальная проблема: что же теперь делать? Эта проблема касается буквально всех наук, начиная от биологии и физики. Да и история весьма может быть полезна, но не та насквозь идеологизированная история, которой мы обычно пользуемся. Мы помним, как менялись оценки событий на протяжении последних десятков лет прямо противоположным образом. Всё это теперь должно быть подвергнуто анализу и, вообще говоря, здесь мы находимся не в чистом поле.
А здесь самое время сказать о том, что есть так называемые проблемы SETI. В свое время было проведено несколько советско-американских совещаний по этой теме, я был участником одного из этих совещаний. В этих совещаниях принимали участие такие люди как академики Шкловский, Кардашев, Котельников, Амбарцумян, многие другие люди. И эти проблемы активно обсуждались. Они, правда, обсуждали сам проект SETI – что расшифровывается как "поиск внеземных цивилизаций", а я бы немножко этот вопрос переформулировал.
Сейчас речь идет не о поиске внеземных цивилизаций, хотя на него тратятся большие средства. Я недавно прочитал, что американцы ежегодно тратят примерно 50 миллионов долларов на построение новых инструментов по проведению соответствующих поисковых наблюдений. Там изучается химия и прослушиваются ближайшие звезды. Но проблема стоит более широко, не обнаружив внеземные цивилизации, мы должны задуматься о судьбе собственной цивилизации. Что мы можем сделать для этого? Тут фактически речь идет вот о чем. Каждый из нас знает, что мы смертны. И вопрос лишь только в том, что здоровым образом жизни можно жизнь продлить.
В.Л. У вас сок есть, Александр Васильевич.
А.Г. Я вижу, что вы все-таки пессимистичны.
В.Л. Будет ли у нас оптимистическое какое-то зерно?
А.Г. У меня есть вопрос. Мне кажется, что те предложения, намек на которые я услышал от вас – использовать науку, достижения цивилизации, ее технологии в разрешении этой проблемы – вероятно, мы не первые, кто до этого додумался. Но великое молчание или отсутствие космических чудес доказывает, скорее всего, что этот путь или любой другой путь, который выберет цивилизация, добравшись до состояния этого муравейника, в котором любое событие, будь оно положительным или отрицательным для популяции, распространяется практически мгновенно, так вот, любой путь обойти это положение не может. Может быть, дело в отказе от цивилизационного развития? Может быть, дело в возрождении других отношений – в откате назад?
В.Л. Это, конечно, вопрос. Александр Васильевич указал на одну из причин – это возможный отказ от конкурентности и многополюсности не в политическом смысле, а в смысле эволюционного развития. У меня-то как-то лет 15 назад промелькнула другая идея. Она немножко философская и немножко крайняя, и это идея, принадлежащая ученому. То есть, кто чем занимается, тот то и защищает. Для чего разум возник? И, собственно, что отличает человека от любого другого животного – стремление познать. Сейчас основную функцию разума – познать окружающий мир – выполняет наука. В качестве возможного универсального ответа на вопрос: "Почему разум чахнет или погибает?" – может быть исчерпание этой функции. Смотрите, мир, гигантский мир, который прожил миллиарды лет, был познан за несколько сот лет.
А.Г. Тут я поспорю. Что значит "познан"?
В.Л. Познан в том смысле, что тех знаний, которые мы сейчас имеем, достаточно для того, чтобы, вообще говоря, даже управлять этим миром. Нужно просто время для технического воплощения, а идейно, мысленно мы это всё понимаем. Может быть, это произойдет не через 10 лет, может быть, через сто, это не важно. Я понимаю, что это только одна из гипотез. Мне как раз сейчас больше даже нравится идея стремления к самоорганизации, новая Вавилонская башня, грубо говоря. То, что сейчас строится, это новая Вавилонская башня, которую Господь Бог разрушил не случайно. И создал многообразие народов для того, чтобы...
А.Г. Тут я и начал говорить о рассеянии. Не о дальнейшем возведении этой башни и укреплении ее фундамента, а о рассеянии.
А.Т. Может быть, в этом варианте выхода на самом деле и нет, поскольку, оставив мир конкурентным, мы рискуем столкнуться с тем, что возможности отдельных людей, возможности, скажем, террористических групп чрезвычайно возрастут. И если, скажем, в каменном веке террорист что мог сделать с каменным топором? Сейчас террорист ни сегодня-завтра получит в своё распоряжение водородную бомбу.
В.Л. Понятно, что у нас две альтернативы – либо спокойный хороший мир с известным пессимистическим концом, либо такой немножко страшненький мир с некими опасностями – вероятностно выживающий мир. Но вероятность выживания остается.
А.Г. Иными словами – совершенство губит. Не надо добиваться совершенства.
В.Л. Старая добрая истина.
А.Т. Я вижу здесь, с одной стороны – тупик единства цивилизации, ввиду отсутствия возможности естественного отбора. С другой – тупик сохранения конкурентной среды, ввиду чрезмерно большой энерговооруженности отдельных людей и групп. Не исключено, что это ставит некий предел на развитии цивилизаций, достигая которого они деградируют. Может быть, такие явления происходят волнообразно несколько раз. Но, насколько я понимаю, современная палеонтология таких возможностей на Земле пока не допускает. То есть в целом, мне кажется наиболее вероятным вариант...
В.Л. Некая, как говорят математики, эргодичность. То есть когда мы говорим об отсутствии цивилизации в прошлом, это всё равно что говорить об отсутствии космических чудес сейчас, потому что мы смотрим на Вселенную и видим наше прошлое. Чем дальше мы смотрим, тем более, так сказать, ранние моменты мы видим.
А.Т. Так что, некая мораль, я сказал бы, изо всей нашей беседы, как я ее понимаю, состоит в следующем. Детский период, может быть, период юношества человечества кончился или кончается. Человечество должно всерьез озаботиться этой проблемой и посвятить некую часть своих усилий на ее исследование, на попытки поиска возможных решений. В оптимистическом варианте, если человек был способен поставить эту задачу, будем надеяться, что он будет способен как-то ее и решить. Хотя бы в таком виде, я возвращаюсь обратно, как скажем, в замкнутой цивилизации, нашедшей некое новое применение своим талантам, новый смысл жизни.
В.Л. В этом месте, я считаю, мы вступаем в область некой фантастики, а я бы хотел оставаться на научной почве. Шкловский очень не любил этих вот вещей. Когда ему говорили: "А вот, смотрите, цивилизация замыкается, все сидят, философствуют, никто не пишет формул, все говорят о нирване или еще о чем-то таком". Он на это говорил: "Мы не видим такого типа цивилизации на нашей планете. На нашей планете побеждает технологическая цивилизация".
Совсем недавно окончилась война, в которой победила технологическая цивилизация. Поэтому давайте оставаться на научной основе и оперировать фактами. А факты говорят о том, что мы имеем сейчас одну цивилизацию, которая развивается экспоненциально. И этот вывод находится в гигантском противоречии с наблюдаемым полным молчанием, которое мы слышим, как говорится, всеми астрономическими ушами.
А.Г. Я обещал аудитории, что она сможет принять участие в сегодняшней беседе, и намерен выполнить это обещание. Поэтому, если есть звонки, давайте их послушаем. Алло? Великое молчание аудитории...
В.Л. Тут есть важная вещь, кстати, которую мы почувствовали, но так к ней и не пришли. Смотрите, наверное, есть какой-то оптимизм. Но условием этого оптимизма является осознание цивилизацией этого парадокса. Если она не думает об этом...
А.Т. И работа по ее решению.
В.Л. Не всякая популяция доходит до этого парадокса.
А.Г. Осознание цивилизацией – это значит всеми, от кого зависит...
В.Л. Всеми – то есть не только нами, пусть даже сидящими в студии очень популярного телеканала. Я всегда в таких случаях говорю: "Еще 200 или 150 лет назад некоторые люди прекрасно понимали, что туманные пятна на небе – это другие галактики. Но только в 20-м веке человечество"...
А.Г. Значит, мы обречены, поскольку вы рассчитываете на то, что это будет понятно всем и каждому.
Телезритель. Алло, Александр Гарриевич, добрый вечер. Меня зовут Илья. У меня вопрос возник еще по ходу вашей беседы. Насколько велика вероятность возникновения жизни? Потому что как раз Шкловский, по-моему, говорил, что возможно, что единственная планета, на которой возникла жизнь, это Земля. И поэтому мы должны ее хранить.
А.Г. Да, вопрос хороший. Я бы дополнил его вот еще чем. Совсем рядом с нами Венера. По характеристикам – идеально похожая на нас, просто планета-близнец. Жизнь на ней невозможна и, скорее всего, никогда не была возможна.
В.Л. Я бы сказал, что этот вопрос на самом деле потерял свою актуальность по двум причинам, он мне не кажется интересным.
Одна из причин – это то, что сказал Александр Васильевич Тутуков. В последние 10 лет мы узнали, что планет столько же, сколько звезд. То есть, их настолько огромное число, что считать нашу планету выделенной и единственной в своем роде, ну это просто... Это не есть научный, правильный подход. Тот правильный подход, который привел нас от древней геоцентрической системы к системе гелеоцентрической, подход Коперника, который поставил всё на места. И отвел, в частности, Земле ту роль, которую она и должна играть. Это очень важная вещь. Кстати, Александр Васильевич один из первых, кто еще до открытия планет говорил о том, что планет очень много. И очень приятно, что в последние годы подтверждена эта его важная гипотеза. Другая важная вещь, когда вы думаете о планетах ...
Телезритель. Алло? Здравствуйте. Беспокоит Александр Чуев. У меня такой вопрос. Вот здесь говорили о том, что у нас "великое молчание" – и мы никого не можем услышать. Но почему мы думаем, что это молчание как-то решается по-другому? Может быть, мы просто не знаем, что уже кто-то здесь или кто-то с нами работает, взаимодействует? Почему мы только своими способами пытаемся кого-то найти, как вы считаете? А потом еще такой вопрос. Скажите, если бы мы вступили сегодня в контакт так, как мы этого хотим, что бы мы могли предложить тем цивилизациям, с которыми мы хотим вступить в контакт?
В.Л. Александр Васильевич, ответьте на первую часть, а я на вторую.
А.Г. Только после рекламы, с вашего позволения.
Мы в эфире, ответьте, пожалуйста, на вопрос, который прозвучал до этого.
А.Т. Первой части вопроса нет. "Где-то тут среди нас, близко к нам", на эту тему можно дискутировать бесконечно, но никаких признаков чего-то чуждого нам на Земле и – как мы говорили почти целый час – на небе люди до сих пор при всем тщании не обнаружили. Этого вероятно нет.
Самой идеи возможного конца пугаться не стоит. Она возникала, как я уже говорил, во многих вариантах. Стоит здесь упомянуть Освальда Шпенглера – был такой немецкий философ, который в начале прошлого века написал книгу "Закат Европы", впечатленный, вероятно, Первой мировой войной, где, как он чувствовал, разрушительные силы человека достигли такой степени, что человечество может само себя уничтожить. Лет 10 назад известный американский философ Фукуяма написал книгу "Конец истории", где примерно те же самые взгляды излагались с практической, условно говоря, точки зрения – цивилизация и технологии в конечном итоге разрушают человека, ибо они не совместимы друг с другом. То есть эти идеи в разных формах существовали на протяжении нескольких тысяч лет.
В.Л. Мы все учились по Энгельсу и Марксу. И Энгельс прямо писал: "Всё, что возникает, должно погибнуть", – я просто это помню. Проблема не в том. Проблема в сроках, понимаете? Что заявляется нового? У нас нет этих миллионов лет. У нас срок, который в тысячу раз меньше.
Но была вторая часть вопроса: что мы будем делать в случае контакта? Я тут всегда отвечаю так: контакт уже на самом деле состоялся. Он состоялся и очень плодотворно. И, кстати, было много свидетелей контакта. Он состоялся в конце 20-го века. И место, где он состоялся, мы все знаем – это Голливуд. Человечество, сняв сотни, тысячи фильмов о контактах, пережило контакт. Другого контакта не бу-де-т. Вот о чем говорит современная наука.
Телезритель. Алло? Добрый вечер. Вы знаете, это замечательно, замечательные люди. Самая хорошая передача на всем ТВ, какое есть. Вопрос: кого вы хотите услышать? Вы даете очень правильные посылы и делаете совершенно неправильные выводы. Вы говорите: огромное количество планет. Вы кого хотите услышать?
А.Т. Мы надеемся, что ввиду общности химического состава, ввиду общности физических условий, соразмерности планет, огромного их количества, огромной приспособляемости жизни... Люди сейчас залезли в соленые озера, на дно морей – везде они видят проявление жизни. То есть жизнь достаточно цепкая и устойчивая вещь, она зарождается в весьма широком классе начальных условий и способна к саморазвитию.
И потом – весь мир состоит из одного и того же вещества с общими свойствами. Железо в метеорите, которое показывалось вам, железо, которое находится в гемоглобине, железо в Магнитогорске – это одно и то же железо. Общность свойств. Поэтому весьма естественно ожидать, что жизнь появится и на других планетах – в жидкой среде, а может быть, в другой форме. И поэтому мы вправе ожидать, что они при своем познании мира попытаются творить некие чудеса, как говорилось здесь, послать некие сигналы. Человечество, кстати, уже давно сигнализирует, все ближайшие звезды уже озвучены. И даже дети посылают сигналы.
Телезритель. Александр, меня зовут Солоник Олег Юрьевич, я вам посылал свою теорию, в которую входят ответы на многие вопросы. Может быть, учитывая всю силу жизни, мы все-таки экранированы какой-то высшей цивилизацией для того, чтобы дать возможность созреть нашей цивилизации для большого контакта?
В.Л. Если можно, я как-то прокомментирую. Дело в том, что сейчас происходит беседа ученых. А то, что вы говорите, это некая научная фантастика. Наша задача сейчас в другом. Наша задача была такая – последовательно провести естественно-научную линию, не отклоняясь, по возможности. Быть может, где-то не очень строго, но честно. И когда Александр Васильевич так стесняется и говорит про железо, он просто говорит как ученый. Задача – показать, что мы имеем реальный неразрешенный (возможно, разрешимый в будущем) парадокс. И это парадокс, в частности, может свидетельствовать об очень важной вещи.
Человечество сейчас начало сталкиваться с определенными научными проблемами, которые противоречат сути науки. Прекрасный советский астрофизик Шварцман когда-то говорил об этом тоже. Вы понимаете, наука работает с повторяемыми, воспроизводимыми явлениями. Результат или научный закон окажется важным или правильным, если он воспроизведен в лабораториях Токио, Нью-Йорка, Парижа. Стандартный метр лежит в Париже, в Кунсткамере, еще где-то – их можно сравнить и всегда проверить. Но невозможно работать с объектом, число которого – один. Вот мы пытаемся работать с этим объектом. Как только вы начинаете сочинять гипотезу о каких-то экранах, вы тоже уходите от науки. Возможно, этот тупик говорит о том, что должна появиться новая наука, которая умеет работать...
Вверх