Александр Гордон: ... роскошный, отличного качества, прекрасного разрешения снимок из космоса участка территории 10 на 10 километров. Вот в любую точку на территории США ткни, и они тебе снимок 10 на 10 километров сделают. И я подумал – потрясающая возможность получить идеальную карту, причем в хорошем масштабе. Притом что мне еще при жизни здесь приходилось создавать карты деревенской местности, где я жил, потому что официальным картам верить нельзя было. Там были иной раз катастрофические расхождения – по политическим мотивам или каким–либо другим. Я тогда подумал, вот конец картографии. Если всю землю можно вот так сосканировать из космоса, что ж делать бедным картографам? Так вот вопрос к вам: что делать бедным картографам?
Александр Берлянт: Вообще, картография должна быть информационной службой этого государства. Собственно, это основное ее назначение, по моему мнению. А существует она, так сказать, в трех ипостасях. С одной стороны, это наука, наука о том, как с помощью карт человек может познать окружающий мир. С другой стороны, это безусловно техника, и очень серьезная техника, которая говорит о том, как сделать карту, как использовать карту, как работать с картой и так далее.
И, кроме того, это еще и производство. Потому что это такое производство, которое выпускает товарную продукцию – карты, глобусы, атласы. Это довольно большое производство, приносящее стране определенный доход. Эта тройственность – характерная черта этой науки.
Кроме того, сами ученые еще не вполне согласны в том, что это за наука. Одни говорят, что карта – это модель, модель мира и, следовательно, это наука о моделировании. Поскольку она моделирует природу, общество и все такое, то это, скорее всего, наука, относящаяся к географическим, во всяком случае – к естественным наукам.
С другой точки зрения считают, что картография, это наука о том, как передавать графическую информацию, как передавать пространственную информацию. Считают, что картограф стоит с одной стороны – он берет какую–то информацию и передает ее пользователю. И тогда карта – это уже никакая не модель, а это канал информации от того, кто этой информацией владеет, к тому, кто ее получает.
Есть еще третья точка зрения – что картография это наука, вообще говоря, языковая. То есть, это наука о некотором языке, которым пользуется человек, наряду с математическим языком, с химическим языком, с языком музыкальных знаков, нотной грамотой.
Поэтому в этом отношении единства у картографов нет. Скорее всего, картография – это и то, и другое, и третье, всего понемножку. Это и модель мира, и, с другой стороны, определенный канал информации, и, кроме того, это еще и язык, на котором люди общаются между собой. И более того, среди некоторых картографов бытует мнение о том, что этот язык даже более естественен для человека, чем разговорный язык. Когда человек еще не умел говорить и не умел высказываться, он уже умел рисовать, допустим, на песке, или на скале, или на камне схему и показывать своим собратьям, своим соплеменникам места охоты, выпаса, перегонов скота и так далее. И когда человек еще не владел членораздельной речью, он уже имел этот навык рисовать что–то и что–то показывать. Так же, как, между прочим, у человека есть врожденный внутренний инстинкт ориентирования в пространстве, так вот карта и есть язык такой ориентации.
А.Г. У человека или у мужчины все–таки?
А.Б. У человека, у человека. Может быть, у мужчины несколько больше, но в марте пока еще не будем говорить "только у мужчины".
Вот в таком положении находится картография как наука. С одной стороны, как наука, техника и производство, и с другой стороны, как такая область, которая захватывает разные разделы естественных и общественных наук.
Она очень тесно связана с географией. Вообще, когда–то, на заре ее развития, география – то есть, "описание гео", и картография, то есть "рисование карт", – были почти синонимы, они не разделялись. Потом они довольно сильно разделились, а теперь снова ставится вопрос о том, чтобы они постепенно сливались.
Теперь карта. Это особая такая модель, очень удобная для человека, он никак не может от нее отказаться. И ни в каких, пожалуй, обстоятельствах он не сможет обойтись без карты. Собственно, она, наверное, будет существовать до тех пор, пока человек 80 % информации получает через зрение.
И во всех языках есть мысль о том, что лучше один раз увидеть, чем много раз услышать или потрогать. И есть разные пословицы, вроде той китайской, что одно изображение стоит тысячи слов.
Это действительно так. Человек, когда видит пиктографическую картинку, например, говорящую о том, что здесь переход под землей, он быстро понимает ее без всяких слов. И в этом огромное преимущество карты.
Карта – это знаковая модель, в отличие, скажем, от снимка, о котором вы говорили, что можно из космоса получить изображение Земли. Она – знаковая модель.
А знаки – это очень сильная вещь, потому что они позволяют, например, отобразить на карте те объекты, которые человек никогда не видел, которые просто никогда не видел и никогда в жизни не увидит.
Скажем, вот поверхность какой–нибудь планеты, на которой он никогда не был, а карта ее есть. Скажем, морское дно со всеми возвышенностями, горами, разломами и тому подобное. Это тоже такой объект, который человек никогда не видел и никогда не увидит, разве что утопленник, так сказать, в последний момент увидит морское дно.
А у нас есть карты морского дна всего мира. Там можно показать те явления, которые человек вообще не воспринимает своими органами чувств. Скажем, у нас есть карты магнитных аномалий, очень подробные, которые показывают, как расположены эти магнитные аномалии. Конечно, никакой человек их почувствовать не может, как, скажем, силу тяжести или какие–нибудь другие подобные вещи. Он их почувствовать не в состоянии.
А.Г. Параллели и меридианы тоже не видны.
А.Б. Параллели и меридианы – да, совершенно верно, это тоже абстракция. Можно вообще показать на карте абстракции. Скажем, какой–нибудь индекс сухости какого–нибудь пустынного района, который представляет собой некий расчетный показатель, учитывающий количество осадков – человек никогда этого не видел. Или, скажем, показать обеспеченность человека какими–нибудь финансовыми средствами – тоже в расчетных величинах.
Вот это все позволяют сделать карты в отличие от снимка. Поэтому снимок – это все–таки не карта. Снимок – это как бы копия того объекта, который человек видит, той местности, которую он видит, и очень иногда полезный, очень важный.
Вам, например, важно увидеть все детали на этой местности, все подробности. А карта – это тот же снимок, но уже пропущенный через мозги человека, через руки человека. И именно он, картограф, решал, что показать, что оставить, что снять с карты, как и что показать, что выделить на первый план, от чего, так сказать, избавиться как от какой–то незначительной мелочи.
Поэтому карта и снимок – это несколько разные вещи, и они друг друга не перекрывают. Ну, а та точка зрения, что с развитием, скажем, космических съемок и после того как будет вся Земля заснята, картография, так сказать, погибнет или раствориться, или уйдет на второй план, эта точка зрения тоже не состоятельна, потому ни один снимок, полученный из космоса, нельзя привязать к Земле и нельзя обработать, если нету карты.
То есть, для того чтобы его положить на основу, чтобы знать, где он, чтобы его, так сказать, привести к горизонту, для всего для этого прежде всего необходима карта.
С другой стороны, картография сейчас уже никак не может жить без снимков. Эти два аспекта очень хорошо уживаются, очень хорошо взаимодействуют.
Ведь такие же точки предположения были, когда впервые начала внедряться в естественные науки математика. И тогда появилось такое мнение, что поскольку есть компьютер (тогда еще были огромные компьютеры, которые занимали целое помещение), что поскольку вся информация вложена в компьютер, то зачем теперь карта? И что карты будут не очень нужны, и человек будет все задачи, тем более пространственные задачи, легко решать с помощью карт.
Но жизнь показала, что все пошло несколько иначе. И теперь какой компьютер считается самым лучшим? Тот, у которого большой экран – чем лучше экран, тем лучше компьютер.
Потому что человек никак не может отказаться от наглядного образа. Если говорить научными терминами, то человек решает свои задачи не алгоритмически, не следует постепенно, не анализирует, вернее, человек решает задачи, не только анализируя, но и эвристически. Он сразу видит некий образ, и этот некий образ ему подсказывает какие–то решения, какие–то пути исследования.
Причем, некоторые вещи человек сразу отметает, он на них даже не обращает внимания. Вот шахматист. Шахматист, когда перед ним партия, он ведь не перебирает все ходы подряд, он просто знает, что некоторые ходы можно даже не смотреть, пустой номер, там ничего нет.
Так и человек анализирует карту – он углубляется только в те образы, которые ему подсказывают какие–то решения, дают какие–то пути исследования.
Вот что можно сказать о карте.
Теперь я бы еще сказал, пожалуй, о том, что карта за свою многовековую историю... Когда появились первые карты – мы не знаем, но первые картоподобные рисунки датируются сроком около 14–15 тысяч лет тому назад. Это наскальные рисунки, это рисунки на деревянных, на глиняных табличках. Позднее – это рисунки на деревне, на бивнях мамонтов, на костях животных. На бересте, на дереве, на шелке в Китае, и на вазах старинных мы находим картографические рисунки. Даже в Библии есть упоминание о карте, например, в книге пророка Иезекииля сказано: "И ты, человек, положи перед собой кирпич и нарисуй на нем план города Иерусалима". Это были те самые глиняные таблички с картографическими рисунками, которые дошли до нас и которые, согласно исторической науке, сохранились где–то в Месопотамии.
Так что это очень древнее изобретение. И, кстати, сейчас на экране изображена такая древняя дорожная римская карта. Она анаморфирована, то есть все формы на ней искажены. Можно увидеть там, на юге, в левом углу этой картины, дельту Нила, сильно разветвленную. И потом такой узкой полосой проходит Средиземное море и еще видно Красное море немножко.
Так вот это дорожная римская карта, так называемая пейтингерова таблица. Названа она по имени немецкого ученого Пейтингера, который в самом начале 16 века ее нашел, описал и у себя в коллекции держал.
Она представляет собой свиток длиной примерно, по–моему, метров 17–ти и шириной около трети метра. Она разворачивалась по мере движения человека от Британских островов до Индии. И на ней красными тонкими линиями показаны дороги.
Причем, дороги по протяженности своей искажены, и по направлениям они тоже искажены. Зато очень точно показано, где эти дороги пересекаются, где они разветвляются. И, кроме того, на ней показаны все населенные пункты и стоянки римских легионеров. Вот это все на ней очень четко отражено.
Это было сделано очень давно. А вот то, что мы сейчас видим, это современная карта метрополитена. В данном случае тут приведен район города Барселона – потому что он тоже имеет такую вытянутую форму.
Так вот на карте метрополитена (как московского метрополитена, так и любого другого) тоже не сохраняется ни расстояние, ни направление, но отлично видна топология – все станции пересадок есть.
Так вот карты претерпели огромные изменения за века своего существования – и в способах изображения, и во внешнем виде, и в самом, так сказать, рисунке. Это уже не рулоны большие, это карты на бумаге, или карты на экране в автомобиле, или карты на экране компьютера.
И картограф рисует уже не резцом, и не кисточкой, и не карандашом. Кто бы мог подумать – он рисует мышкой, мышкой на экране, а не кисточкой на бумаге, не резцом на гравировальном камне.
Но функции у них остались те же. Функции остались абсолютно те же, какими всегда они были. Есть очень много аналогий между старинными картами и современными. Одна такая массивная плита была найдена в Саудовской Аравии, в Аравийской пустыне, точнее, недалеко от залива Акаба. И после того как археологи ее изучили, они пришли к выводу, что это карта предназначена была для сбора податей. То есть, собственно говоря, карта была кадастрового назначения, такого же назначения, как и современные кадастровые карты.
То есть, хотя средства изображения менялись, но язык ее практически остается тем же самым, точно так же, как язык, скажем, древних летописей не очень сильно отличается по сути своей от современного языка, хотя все остальное поменялась.
Стало быть, карта такую длинную, долгую эволюцию прошла. И никак она не растворяется ни в аэрокосмических снимках, ни в математических моделях. Она живет с ними бок о бок.
Теперь можно было бы сказать еще о том, как идет современная эволюция карты.
Карта очень тесно взаимодействует с аэро– и космическими снимками. Вообще говоря, космические съемки поставили все с ног на голову, с головы на ноги – в общем, перевернули всю картографию. Потому что раньше, чтобы получить, например, карту лесов такой огромной страны, как Россия, нужно было снимать сперва в крупных масштабах. Отдельно лесные хозяйства, потом все сводить вместе, получать карты лесов крупного района, потом районы сводить вместе, получать обзорную карту всей страны.
И пока не были сделаны съемки отдельных участков, нельзя было получить большую обзорную карту на всю страну в мелком масштабе – все приходилось сводить. А во время этого сведения, естественно, накапливались какие–то погрешности, ошибки.
В конце концов, космические снимки позволили пойти совершенно другим путем. Потому что большой охват пространства, который космические снимки дают, позволяет сперва получить мелкомасштабную карту на всю страну, а потом уже детализировать ее на отдельных участках, где нужно. То есть, принципиально другой подход.
Я уже говорил, что снимки получаются детальные и очень, очень подробные. А карта пропущена через голову и несколько абстрактна, несколько условна. И в настоящее время сделаны уже попытки (эти карты существуют) совместить изображение. Фотоизображение накладывается на картографическое изображение. То есть, в карту впечатывается фотографическое изображение, называется это "фотокарта".
Фотокарты (иногда их называют ортофотокарты, чтобы подчеркнуть их ортогональность, снимок все–таки бывает наклонный), космофотокарты, они сейчас в большом ходу, в очень большом ходу, их очень много. И даже не всегда можно отличить обычную карту от фотокарты. Очень удобно, потому что они совмещают подробность, детальность снимка с обобщенностью карт.
Вот это стало развиваться, я думаю, с 60–х годов и, может быть, особенно интенсивно эти фотокарты стали делать американцы во время вьетнамской войны, потому что им там трудно было ориентироваться на местности. Пожалуй, они. А сейчас это очень активно развивается во всех отраслях знаний.
Потом человек пошел дальше. Потому что в картографии всегда борются два направления. Одно направление картографии, это стремление сделать модель наиболее метричной, чтобы с нее можно было снять максимум метрической информации: высоты, глубины, расчленения, уклоны, удаленность, наклоны, градиенты и прочее, прочее, прочее. А вторая тенденция – это стремление сделать карту наиболее наглядной. Чтобы когда на нее смотришь, видеть просто местность, рельефную местность, пластическое изображение.
И эти два направления между собой, так сказать, диалектически, как нас учили, конфликтуют. Иногда стремление сделать карту очень пластичной мешает наглядности.
И после того как стали в большом ходу фотокарты, стали задумываться о возможности сделать карты трехмерными. Это называется "три ди–карта" и в этом направлении было сделано очень много. Сперва делали вручную, строили разные рельефные блок–диаграммы.
Теперь это делается компьютерным образом, встроенные программы это делают моментально. И мы получаем трехмерное изображение рельефа. Мы видим все возвышенности, низменности, можем поворачивать эту модель так, как нам удобно, разглядывать с разных сторон. Можем вытягивать по одному направлению или по другому, то есть менять масштаб так, как нам удобно.
Вот, кстати, то, что сейчас на экране, это как раз фотокарта одного из районов Бангладеш. Это очень сильно заболоченная местность, дельта большой реки и джунгли, там пробраться с топографической съемкой тяжело. Поэтому французы (это французская карта) со своего спутники "СПОТ" делают очень подробные изображения и вгоняют его в рамки карты. И на этой карте есть все, кроме рельефа. Здесь не очень хорошо видно, но там есть и названия населенных пунктов, и дорожная сеть, и подробное фотоизображение вместе с картографическим изображением. А вот слева за рамкой показаны масштабы, различные склонения, в общем, все, как на обычной карте. Делается это очень быстро, почти в реальном режиме. И получаются такие кары для развивающихся стран, которые пока не могут себе позволить полноценной картографии, полноценной наземной съемки.
Когда стали делать трехмерные модели, то следующим этапом было натягивание на эту трехмерную модель фотоизображения. То есть, она уже не только трехмерная, но еще и с фотоизображением, которое демонстрирует почти реальную местность. И, если можно так назвать, это были "фото–блок–диаграммы". То есть, уже была представлена местность со всей реальной ситуацией и со всеми реальными ее высотами, понижениями и тому подобным.
Далее захотели придать этой модели еще и динамику. То есть, появились картографические анимации. Электронные технологии позволили это изображение анимировать. Модель стала вращаться, ее стало возможно поворачивать, наплывы различные делать, удаления, выделять какие–то части, освещать, затенять и так далее.
Она стала еще более наглядной. Такое фотоизображение – это та модель, которая сейчас на экране...
А.Г. Это какой–то вулкан?
А.Б. Да, это гора где–то на севере, на границе между США и Канадой, по–моему, расположена. Вот такое изображение уже почти совсем реальное.
Кроме того, теперь делают виртуальные модели. Мало того, что это трехмерка, мало того, что на нее натянуто фотоизображение, но, кроме того, она еще может поворачиваться и вращаться, можно делать ее облет. То есть, можно показать, вот так, как сейчас показано на экране, как во времени меняется изображение. Как будто бы человек совершает облет этой местности.
И кстати, это очень легко вошло в жизнь и стало всем понятно, потому что телевидение показывает, скажем, сводку погоды на фоне как раз облета поверхности нашей страны. Причем, появляются две анимации. На одной – программа показывает, что территория России вращается перед зрителем, а на другой картине зритель как бы пролетает над этой местностью. Эта та самая виртуальная анимация и все ее воспринимают очень легко и просто. Это уже виртуальная модель.
Кроме того, технологии позволяют еще выбирать маршрут. Можно выбрать маршрут и сказать, что "я хочу пролететь вокруг этой горы вот по такому маршруту". Более того, я хочу снизиться на этой горе и опуститься вот на это место, провести там какие–то измерения. Более того, можно с помощью этих виртуальных технологий покрыть землю, скажем, зеленым покровом, как летом, или покрыть снегом, как будто это зимний день. Можно добавить звук, если на модели изображено какое–то озеро, а если морской залив, то можно еще добавить шум прибоя. И тогда уже будет полное впечатление, что ты находишься в реальной местности, можешь опуститься, можешь облететь ее.
Если это виртуальный город, то можно попутешествовать по улицам, между ресторанами, банками, жилыми домами и тому подобное. Можно осветить ее по–разному. Можно придать этой модели вечернее освещение или, скажем, дневное освещение. Или поместить облачность, которая будет частично закрывать город.
В общем, все можно моделировать. То есть, картография дошла до такого момента, что можно управлять этой моделью в компьютерной среде – мы получаем почти реальную модель.
Вообще, слово "виртуальное" у нас теперь используется в самых разных смыслах. Говорят, "он виртуально здесь присутствует", то есть "как бы присутствует". На самом деле "виртуальное", строго говоря, должно пониматься как "почти реальное".
Вот такие "почти реальные" модели картография теперь изготовляет, эти технологии есть и довольно, надо сказать, доступные. И тут оказывается, что кроме этой абсолютно реальной модели человеку все–таки нужна условная карта.
Потому что он оказывается как бы на реальной местности, в совершенно реальной местности с реальным почвенным или растительным покровом, но только – без карты.
Он не знает, где он, какая здесь высота, как называется эта почва, какого возраста здесь геологическая порода. То есть оказывается, что на эту виртуальную модель нужно (рядом с ней или прямо на ней) поместить еще обычное условное картографическое изображение, без которого тоже нельзя обойтись.
Вот такова эволюция картографических способов изображения, шедшая от простого к сложному, а теперь пытающаяся опять вернуться к самому простому.
Если же говорить о самых новых вещах в картографии, то это ее соединение с Интернетом, с глобальными сетями, где в настоящее время обращается огромное количество карт.
Все знают, наверное, карты погоды, которые можно получить в любой момент. Очень широко известны разные туристские карты – турист, отправляясь в любое место, может найти это место, вызывать эту карту, посмотреть эти маршруты. В некоторых случаях туристские карты специально размещаются с целью привлечения туристов.
Иногда можно найти топографическую карту даже на наших российских сайтах, причем масштабов, которые не очень, так сказать, открыты в настоящее время в продаже. Но разные умельцы помещают в Сети эти карты. И такое огромное количество этих карт в Интернете, что один европейский картограф сказал, что получить необходимую картографическую информацию из Интернета, это все равно что напиться из шланга. То есть, идет такое обильное поступление этой картографической информации, что надо думать о том, как ее отобрать и получить именно то, что ты хочешь.
Тем не менее, благодаря возможностям Интернета появилась возможность вводить туда картографические произведения и оперативно их обновлять.
Создание государственных карт, а тем более, государственных атласов, национальных атласов, то есть, атласа страны – государственная задача. Каждая страна имеет свой национальный атлас так, как каждая страна имеет свой герб, свой гимн, свою энциклопедию –– также она имеет национальный атлас.
Все страны имеют национальный атлас, за исключением России, которая в этой работе была одной из первых. У нас было много методик разработано, много научных положений выдвинуто в этой области и создано много атласов. Но национального атласа Россия не имеет, потому что национальный атлас страны должен охватывать и природу страны, и экономику страны, и население. А теперь еще – и экологию, и историю. Там должны быть представлены карты, которые характеризуют страну в целом.
Так вот у нас всегда были проблемы с информацией, которая касалась хозяйства. И до сих пор, к сожалению, Россия, как это ни стыдно, ни позорно, до сих пор не имеет национального атласа, хотя существующая Федеральная служба геодезии и картографии уже приступила к изданию этого атласа. 4–томный он будет – уж делать так делать. И первый том этого Национального атласа будет издан, очевидно, в этом году...
А.Г. Это будет географический атлас?
А.Б. Он будет общегеографическим. То есть, это будут карты типа общегеографических, физических, топографических. С большим количеством космических снимков, с подробными картами городов. Все это там будет. Но карты природы и карты экономики – это следующие тома. И когда они будут сделаны ... Я не думаю, что увижу это издание целиком еще при жизни.
Ведь это очень долгое дело. А Интернет позволяет иметь такой атлас в Сети и обновлять его по мере выхода каждой карты. Не ждать, когда будет собран огромный том, фолиант большущий, занимающий пол–письменного стола, а прямо посылать эти карты в Интернет.
Причем, если есть новые данные, скажем, прошла новая перепись населения, значит, по новой переписи населения будет составляться новая карта. Ее быстренько посылают в сеть, и человек может ею пользоваться.
Во многих странах созданы такие информационные атласные системы, целые институты, которые являются информационной системой в государстве, на этом уровне работают. И некоторые карты там находятся постоянно. Ну, скажем, геологическая карта долго не изменится, и карта, скажем, лесов, дорог, они не так быстро меняются, как карты социально–экономической тематики, и поэтому их можно обновлять. Это очень удобно.
Есть Интернет–атласы, многие страны создают их на основе старых бумажных атласов. Например, такая страна как Швеция издает национальный атлас в 17–ти или 20–ти выпусках, то есть томах. Скажем, один том целиком посвящен лесам. Другой – целиком посвящен биологии. Третий – целиком посвящен населению – и так далее. Они имеют возможности быстро обновлять эту информацию.
А.Г. У меня вопрос к вам, если позволите: а с чем связан тот факт, что до сих пор крупномасштабные карты у нас не разрешены к продаже?
А.Б. Ну, вы понимаете, что есть закрытые объекты, секретные объекты, которые, собственно говоря, ни одна страна показывать не хочет. И в этом смысле, очевидно, какие–то масштабы действительно должны быть закрыты. Во всяком случае, та информация, которая на этих масштабах содержится, должна быть закрыта...
А.Г. Ну, можно написать, как прежде писали – "пионерский лагерь".
А.Б. Можно вообще не показывать эти объекты. Ну, скажем, стоит там какой–то радар – можно нанести местность без этого радара. Для автомобилистов важны дороги, и им нужно знать – где дороги, а дачникам – где стоит их дача, где находится лес. В принципе, этот вопрос можно решить. Космические снимки, о которых вы начали говорить, показывают местность с такой подробностью, что там уже десятки метров видны.
Поэтому, когда эти карты закрыты, это создает больше всего неудобств для нас самих. И по этому поводу идут сейчас жесткие дискуссии между нашей Государственной картографической службой и общественными организациями, которые заинтересованы в получении этих карт, дискуссии – до каких пределов нужно закрывать эту информацию?
А.Г. И сейчас где установлен предел?
А.Б. Сейчас 100–тысячные карты, то есть, в одном сантиметре один километр, продаются в виде атласов и в виде карт. Это открытая вещь. Более крупный масштаб, скажем, в одном сантиметре 500 метров, считается закрытым до сих пор. Ну, наверное, в этом какой–то смысл есть. А может быть, и нет. Тут трудно сказать. Более того, тут много сложностей, потому что космические снимки крупного масштаба, которые вы можете купить за рубежом за приличные деньги, дают местность в более крупных масштабах.
Ну и считаются закрытыми данные о координатах пунктов. Но большинству населения точные координаты пунктов не так необходимы.
А.Г. А потом, какая сейчас проблема с координатами, если можно купить за 100 долларов GPS–приемник и определить, где ты находишься.
А.Б. Да, совершенно верно. Более того, американцы, по–моему, в прошлом году открыли эти данные по координатам своих спутниковых систем. И теперь каждый может знать и пересчитать эти вещи. И вот мы в настоящее время покупаем большое количество этих спутниковых систем, это такой маленький телефончик. Ты держишь его в руке, он тебе показывает координаты. Чем ты дольше стоишь на точке, тем точнее и точнее он показывает эти координаты.
Так мы должны получить специальное лицензионное разрешение на возможность использования этого спутникового приемника. То есть, это не вполне открытая вещь, особенно, если этот приемник работает с высокой точностью.
А.Г. То есть, это зависит от точности работы приемника?
А.Б. Да, от точности.
А.Г. Потому что они же есть в продаже.
А.Б. Да, они есть в продаже и продаются без лицензий. Но когда ты будешь вести съемку, у тебя могут спросить разрешение на эту съемку. Вы помните, были и конфликты с туристами, которых принимали за шпионов, или с реальными шпионами, уж не знаю как там. Во всяком случае, их заставали за тем, что они, стоя возле какого–то объекта, отмечали по этому приемнику его координаты. Такие случаи были.
Так что путь картографии сейчас лежит в тесном соединении с информационными технологиями, с дистанционным зондированием, с аэрокосмическими методами и с Интернет–технологиями. И если говорить о дальнейших перспективах, то многие ученые – и западные, и наши – сходятся в мысли о том, что карты будущего будут разумными изображениями, которые будут иметь и третье измерение и будут показывать временное измерение. Ведь карты можно делать еще и во временном масштабе. То есть, пускать их быстро или медленно. В зависимости от этого мы увидим разные вещи на этих картах.
И, кроме того, они еще будут иметь разную генерализацию. То есть, при удалении будет видно одно, при приближении – будем видеть местность более подробно, и это будет не просто увеличение картинки, а показ другой, более подробной картинки. Многие считают, что если мы сделаем карту и потом к ней сильно приблизимся, то что–то там новое увидим. Нужна специальная технология, чтобы положить сперва карту обзорного масштаба, потом карту более крупного масштаба и увидеть именно ее. Вот такие будут как бы разумные изображения. Но предугадать это очень трудно, как поэт сказал – "нам не дано предугадать".
Здесь прогнозы – вещь очень условная. Я вспоминаю вычитанное мною в одной книжке интересное свидетельство о прогнозистах. Одного специалиста по транспорту в начале 19–го века в Лондоне спросили: "Как будет развиваться транспорт в Лондоне в дальнейшем?" Вы знаете эту историю?
А.Г. Да, да, да.
А.Б. И он сказал, что транспорт будет развиваться очень бурно. Будет огромное количество конок, и, стало быть, все улицы Лондона на метр покроются навозом. Вот так он себе представлял развитие транспорта. Так еще 100, 200 лет назад картограф не мог себе представить, что карты будут рисовать "мышкой". Так и мы не знаем, что преподнесет прогресс. Это могут быть самые неожиданные вещи.
А.Г. Ну, я думаю, что в ближайшем времени, учитывая развитие GPS–технологий, можно будет рассчитывать на мобильную карту у себя в кармане, которая обновляется в режиме реального времени и показывает тебе, где ты на планете находишься.
А.Б. Совершенно верно. И показывает еще множество параметров, которые к этой точке относятся...
Вверх